Когда человек задумывается над совмещением двух вопросов, таких как чем заполнить пространство и что бы это издавало звуки, то получается огромный (насколько позволяет свободное пространство) музыкальный инструмент. Примерно так и получилось у художника из Лос-Анджелеса Тима Хокинсона. Он создал, возможно самый большой музыкальный инструмент в помещении. Получилось нечто среднее между волынкой, пианино и труб органа, с натяжкой его можно назвать сверхорган. Он состоит из тринадцати воздушных мешков, размерами с автомобиль - минивэн, каждый из двенадцати мешков соответствуют одному тону музыкальной гаммы и тринадцатый для подачи во все эти воздушные ёмкости по большим трубам воздуха. Заполненные воздухом, эти огромные мешки свисают с девяти метрового потолка — вся галерея с содержимым напоминает грудную клетку с внутренними органами очень большого живого организма. Балки потолка похожи на ребра грудной клетки, полупрозрачные мешки перетянутые мелкой оранжевой сеткой как неизвестные органы покрытые тонкими кровеносными сосудами. И если мешки и трубы напоминают органы, то пианист этого инструмента будет ассоциироваться с центральным нервом этого организма, который раздражает весь организм своими командами. Мозгом этого организма является семидесяти метровый рулон из бумаги, на нем нанесены, в определенном порядке, черной краской - метки, бумага не спеша протягивается через двенадцать фотоэлектрических датчиков, расположенных неподвижно поперёк рулону. Каждый датчик подключен к своему воздушному мешку (тону - музыкальной гаммы), они похожи на клавиши пианино. При срабатывании фотоэлектрических элементов на черной метке бумаги, открывается клапан, через который подается воздух по десятиметровому трубному резонатору в мешок, и раздается оглушающий рёв....
Так как величественным предком по звучанию этого инструмента является орган, то вся музыкальная программа заимствована из церковных песнопений, которые обычно исполнялись на органе.
Сложно представить практическое применение этому музыкальному инструменту и если сравнивать всерьёз, то своей музыкой, этот «сверхорган», только подрывает благочестивую грациозность классического органа, как будто насмехаясь над ним.